Автор: В поле
На углу поля, за логом, собрались комбайнёры на обед. Обед — не обед, так просто: сыро ещё от росы, надо сделать маленький ремонт — ремни подтянуть, кое-где смазать, и заодно пообедать. Один из комбайнёров подходит ко мне: «Смотри, твой идёт! И как только дорогу нашёл?»
А если бы в лог скатился, а есть такие глубокие да крутые, и взрослые мужики не могут подняться.
— Ты как меня нашёл? — и виду не показываю, что взволнован — Костик?
— А я на копну забрался, с той копны ещё копну увидел, а там ещё одна, так и нашёл.
— Ну, если нашёл-молодец! Мне как раз нужен помощник. Дай-ка ключ на 17 — Сам пальцем ему подталкиваю, который нужен. — Ну вот, держи здесь, а я подтяну. Вот, подтянули, теперь смазать надо. А вот и обед везут.
Привезли обед. Полчашки супа съел, котлету, — довольный.
— Теперь садись в кабину машины и поезжай домой!
Шофёр уже знает, где его оставить.
— Костик, скажи бабушке, что пять рублей заработал! — это чтобы бабушка не ругала. Вечером у бабушки спрашиваю, как так она его упустила? Потеряться может!
— Так только вроде дома был, глядь, а уже нету...!
Ну да ладно, опять день прошёл. На весовой вечером собралась молодёжь, там подсчитывают дневной намолот каждого комбайнёра. Моя дочь Маша сидит в углу, гордая и счастливая — её отец намолотил больше всех! Я иду домой, зову её с собой, скоро утро, а мы ещё не спали. На небе уже светло, надо хоть немного поспать.
Лось
Задумал с соседом лося рассмотреть — близко-же: лежит в грязи, от паутов спасается, одни рога видать. Это было на переезде на Чульчопиевские поля. Жара.
Решили с Валентином Васильевым трактора оставить в борозде, а на обед съездить на мотоцикле. Подъехали поближе к уродвыжу (на удмуртском плохой переезд ) и видим: лежит в грязи лось, одну голова видать. Ну а мы, удмурты, народ любопытный, надо посмотреть поближе. Мотоцикл заглушили, завернули по самокрутке, присели и смотрим. Но тут лось вытащил из грязи сначала одну ногу, потом вторую, мы переглянулись и бегом к мотоциклу! А мотоцикл-то заглушен! Наверное, около двух метров оставалось лосю дойти до мотика. В коляску я попал уже на лету. Еле ноги унесли. Смеёмся потом друг над другом: «Уж больно лицо-то у тебя, Валентин, белое было, как у невесты на выданье!»
В поле с сыном
Стояла майская жара. Наклонись поближе к земле — видно, как пузырьками сохнет земля. Пахать бы. Трактор дома, топлива полный бак, да Костик не выспался. Это мой сын. Вот-вот, минут через тридцать, выспится, и поедем мы с ним пахать на Чановские поля. Обеда у нас — полный рюкзак-хватит на двоих. Да я особенно и не ем, некогда, это всё ему, лишь бы не плакал! В рюкзаке пара варёных яиц, пол-литра молока, зелёный лук, хлеб. Что ещё надо!
Костику 3 года, так получилось, дома оставить не с кем: сестра старшая, Маша, в пионерлагере, бабушка болеет, а мама на переподговке в Ижевске. Вот и приходится брать Костика с собой. Ну ладно, трактор заведён, поехали. Костик от меня слева сидит, рюкзак с обедом держит, ему нравится кататься с отцом.
Доезжаем до ручейка с названием Бугельшур. Останавливаюсь, знаю, Костик пить захотел. На это дело в бардачке стакан. Напился, поехали. Ехать ещё километра два, трактор гусеничный, сзади плуг с боронами прицеплен, тяжело.
Наконец приехали. Костик показывает мне вверх. Я уже знаю, что там такое — ястребы. На этом поле ястребиные гнёзда, в эту пору они несут яйца, а самцы парят над головой. Видимо, здесь только такая порода — огромные, как орлы! Размах крыльев метра полтора – два. Иной раз боялся даже — а вдруг унесёт Костика!
Мгновенно спрыгивал с трактора: «Ты ещё не устал?»
Переезжаем на другое место. Там сына высаживаю, расстилаю под него фуфайку, открываю рюкзак — сиди! Но ястребы и тут летают. Ладно, надо хоть два-три круга дать, а то будем только с места на место переезжать.
Ещё над головой кричит чибис. Чего кричит- не знаю! Не топчу я его, не наезжаю, а он всё одно: «Чьи вы, чьи вы?» Да ваши мы, ваши! И тут на земле увидел — чёрный комочек бежит, только лапки сверкают. Да это же дети у чибиса! Чёрные, маленькие, как цыплята, и не заметишь. Сколько, наверное, передавил! А сколько их всего за пахотный сезон погибает!
А Костик спит. Самое время! Осторожно бужу его, показываю чёрные комочки, показываю вверх, на чибиса. Сломали по маленькой веточке и айда по полю — кыш, кыш к матери! Все куда-то исчезают. Да ну их! Часа через два-три их здесь не будет. Костик спит на фуфайке — мухи лезут к сопливому носу. Надо ехать домой. Поеду пахать к вечеру, один, когда кто-нибудь дома будет.
Уводили стадо жеребцов, поначалу напоили пастухов. Кобылицы тревожно ржали, не понимая. Жеребяток малых резали в болоте. Мамы плакали от бессилья, не сумев убежать, тихо капало молоко в болотную грязь. Обессилели воры, по болоту тяжело, пить хотят, воды нет, хоть и по воде идут. У молодой кобылицы капает молоко, догнал вор её, в грязь повалил, стал молоко сосать. Развернулась кобылица, и на вора. Прижала мордой в грязь, в тину болотную, молочную. Пей, враг!!!
