Сосна на крови

Молчаливый свидетель гражданской войны

Казнь в лесу

За деревней Артенки, прямо за селом Понино, есть старая сосна, точного возраста которой не знает никто. Одни считают, что сосне триста лет, другие дают и того больше. Мне было 22 года, когда я, деревенский паренек, впервые сел за штурвал комбайна и увидел эту сосну. Восхищению моему не было предела. И я решил повесить на сосну флаг, который был у меня в комбайне. Такими переходящими флагами награждались победители соцсоревнований.

С большим трудом я взобрался на сосну и проволокой привязал флаг к вершине. Высота сосны была немалой – около тридцати метров. Сверху отлично просматривались почти все близлежащие деревни. Речка Мучан казалась тоненькой ниточкой, а двое комбайнеров, наблюдавших за мной снизу, смахивали на муравьев. Когда я спустился, мы задумали измерить толщину лесной красавицы, но у нас ничего не вышло. Трое взрослых мужиков не смогли обнять ствол. Руки не соединялись, оставался промежуток сантиметров пятьдесят. Вот такая толстая была сосна!
Старожилы деревни Артенки рассказывали, что во время войны с Колчаком то ли белые красных, то ли красные белых казнили возле этой сосны — прислоняли к стволу и расстреливали, щедро поливая землю кровью. Потому и выросла сосна такой могучей.

Мося Егор нюк

С тех пор, как я повесил флаг на сосну, прошло больше сорока лет. О сосне я совсем забыл, тем более, ходили слухи, что дерево давно сгнило и рухнуло.
А нынче летом решил я показать те края понинским ребятишкам, договорился с классным руководителем Ольгой Петровной Блиновой, мы арендовали автобус и тронулись в путь.

По дороге рассказывал детям о деревне Митино, когда она возникла, кто были первые жители. Показалось Кляпово. Перед самой деревней, с левой стороны, растет черемуха. Здесь когда-то стоял дом моего деда Егора, маминого отца. Сразу за огородом – лог, который до сих пор называют Мося Егор нюк, что значит Егоркин лог. В этом логу есть захоронение погибших в бою за деревню во время гражданской войны. Мать моя была 1911 года рождения и хорошо запомнила тот бой. После боя всех убитых подобрали с улиц и свезли волоком на лошадях к одному месту в логу, где и похоронили, предварительно сняв с мертвецов сапоги. Мертвым они ни к чему, а живым пригодятся.
Рассказывают, когда весной дети выбежали играть на проталины, кто-то заметил торчащие из земли босые ноги и куски шинелей. Следом явились собаки или лисы и разворошили захоронение. Видимо, местные жители так торопились, что не смогли выкопать глубокую могилу, пришлось перезахоранивать убитых заново.

Кукольный домик

Едем по улицам Кляпово. Слева и справа тянутся заброшенные дома с пустыми глазницами, покосившимися стенами и провалившимися крышами. Огороды и палисадники зарастают бурьяном. Никому они не нужны. А ведь когда-то здесь жили и трудились люди. В одном доме на окне мы заметили расставленных кукол, они с любопытством выглядывали на улицу, словно поджидали кого-то. Может, ждут, что вернутся их хозяева?
В Кляпово сейчас проживают двенадцать человек. Вернее, доживают. Самому молодому жителю 64 года.
От Кляпово до Бадземшура два километра по отличной гравийной дороге в лесу. Вершины деревьев по обеим сторонам дороги плотно соприкасаются друг с другом. Лет через десять, если лес не вырубать, дороги не будет – зарастет.
В старину через деревню проходил Кайско-Глазовский тракт: Глазов – Бадземшур – Лукапи – Карсовай – Городино – Кай.

Мария и Роза

Вот и Бадземшур. Сразу перед мостом слева когда-то стояла восьмилетняя школа. В этой школе учился герой Советского Союза Александр Пряженников. Сейчас на месте школы густой лес. В самой деревне те же пустые избы с незаколоченными окнами. Во многие дома уже никто никогда не вернется.
В Бадземшуре прописан всего один человек – Мария Дмитриевна Меланичева. Раньше она жила в Глазове, но вышла на пенсию и уехала в деревню. Держит лошадь по кличке Роза, кур, гусей, кроликов. Они спокойно разгуливают по улице, никто их не трогает – некому. Только лошадка Розка, завидев наш автобус, поспешила скрыться во дворе.
Сразу за домом Марии Дмитриевны виднеются развалины двух восьмиквартирных кирпичных домов. Здесь вполне можно снимать какой-нибудь военный фильм. Ржавые дорожные знаки, павильоны старых автобусных остановок, кирпичные руины — как после бомбежки. И — ни души вокруг.
А ведь в восьмидесятые в деревне были построены школа, библиотека, клуб, медпункт, благоустроенные двухэтажные кирпичные дома. Но грянула перестройка. Сначала в Бадземшуре закрылся медпункт, следом школа и магазин. Народ стал разъезжаться. Летом в деревне еще живут дачники, а зимовать Мария Дмитриевна остается одна. Хорошо, хоть дорога в деревню пока находится на балансе дорожного отдела и своевременно чистится. Иногда приезжают охотники. По субботам приходит автолавка – жить можно.

Здесь жил герой

Едем дальше. Река Мучан. Мост через реку сделан из ракетной шахты. Огромная труба, где когда-то помещалась ракета. Кто-то уже отпилил конец трубы, видимо, на металлолом. На краю этого среза стоит палка-ограждение – без нее можно съехать в реку. Наконец заезжаем в деревню Артенки – родину Героя Советского Союза Александра Павловича Пряженникова, в честь которого названа в Глазове одна из улиц. По деревне невозбранно ходят козы, жителей на улице не видно.

Но вот показались дачники. Они приезжают в деревню на лето – отдыхать и выращивать урожай. Зимой в Артенках остается лишь чета пенсионеров Кунаевых. Анатолию Митрофановичу и его супруге за 80 лет. Спрашиваю, как им тут живется? Отвечают – ничего, привыкли. Только вот сломанный уличный таксофон связисты увезли в ремонт и никак не привезут обратно, хотя прошло уже больше месяца. А сотовый телефон в деревне не ловит – мертвая зона – кругом сплошной лес. Если только на крышу подняться, но на девятом десятке лазать по крышам как-то несподручно.
Дома, где жил Александр Пряженников, давно нет, сгнил. Но место, где стоял дом, огорожено. В углу изгороди растет рябина, а к угловому столбу прибита дощечка, где гвоздем выцарапано: «Здесь жил А.П. Пряженников». И это вся память о герое. Моему возмущению нет предела, хочется выматериться, но рядом дети, и я молчу.

Её величество

Веду детей к роднику с чистейшей водой. Из этого родника пил воду герой Советского Союза. Колодцев в деревне нет и никогда не было. Ребятишки подставляют под струю свои посудинки, чтобы увезти домой. Говорят, вода в роднике целебная и очень вкусная, потому что течет строго с востока на запад. Моя мать учила меня в детстве: увидишь родник, вода в котором течет с запада на восток — не пей, это мертвая вода. Почему так – не знаю, но наставление мамы накрепко засело в голове.
Мы с ребятами уже собирались домой, когда я вспомнил про «свою» сосну. Поинтересовался у Анатолия Митрофановича ее судьбой.
— Да живая она, стоит на месте, что ей сделается?
— А дорога туда есть?
— Недавно оттуда сено возили, маленько протоптали, по этой дорожке и езжайте.
Километра через полтора я заметил могучую крону сосны, возвышающуюся над лесом. Сорок лет назад никаких мелких сосенок здесь не было, сосна стояла наособицу. Сегодня она стала еще толще и величавее. Флага моего, на ней, конечно, давно нет. Материя истлела, древка – и того с земли не видно. Зато какой-то умник догадался прибить гвоздями к ней железную табличку: «Сосна охраняется законом».
Нет бы убрать мелкую поросль вокруг, огородить палисадом, поставить скамейки. Зачем вбивать табличку в живое дерево, лучше установить отдельный столб. Пусть люди приезжают и любуются сосной, размышляют о днях минувших, о том, что сосна выросла на крови ни в чем не повинных людей.
На обратном пути поднялись на гору Ярашам, на которой стоит деревня Кляпово.
Отсюда ночью хорошо видны огни Глазова. Такая красота вокруг! Всюду, докуда дотянутся глаза – лес, оранжевый, желтый, зеленый. Вот бы проложить по здешним местам туристический маршрут, показать школьникам деревню, где жил герой, а еще лучше — поставить ему памятник, облагородить территорию вокруг. Это же наша история. Не нужно ее забывать.