Здесь была деревня

Что со времен Некрасова изменилось в сельской глубинке?

Есть кто живой?

Может, я в чем-то ошибаюсь, но мне кажется, что обанкрочивая колхозы и совхозы, мы совершаем очередную глупость. Ведь ликвидация колхозов ведет к исчезновению целых деревень и сел. А вместе с тем растет число безработных.

Кому нужны доярки, трактористы, скотники, комбайнеры? Никому. Вернее, нужны, но в очень малом количестве. Даже если в деревне появится свой фермер, он примет на работу от силы двух-трех доярок и столько же трактористов. Поскольку обрабатывать столько земли, сколько когда-то обрабатывали колхозы, фермер не сможет никогда. Ну и куда деваться остальным?
Кое-кто из деревенских безработных находит работу в городе. Но большинство шатаются по деревне и пьянствуют с утра до вечера. Напиваются до чертиков, травятся суррогатами и, как итог, умирают десятками. Население деревень сокращается со сказочной быстротой.

 

Скоро не понадобится и перепись населения, достаточно будет взойти на крыльцо и сделать перекличку. Я твердо уверен, что за грехи наших отцов и дедов придется расплачиваться если не нам, то нашим детям и внукам. Мне искренне их жаль, но вряд ли эту ситуацию можно изменить.

 

 

Тайга у порога

За примером далеко ходить не надо. Посмотрите, что произошло с совхозом «Понинский». Тысячи гектаров пахотной земли зарастают мелколесьем. Дороги в отдаленные деревни — и те густо поросли березами и елками. Скоро тайга подступит к самому порогу. И что дальше? Не будет крестьянина — горожанам тоже придется худо.
Кто будет снабжать их молоком, мясом, картошкой? Заграница?
Главное, мне непонятно, куда ушли деньги от распроданного имущества совхоза? А имущество было немалым — 130 тракторов, 90 автомашин, 28 зерноуборочных комбайнов, больше тысячи коров, дворы, склады.
На вырученные деньги можно было бы заасфальтировать все улицы Понино и близлежащих деревень. Но чиновникам до проблем деревни, похоже, нет никакого дела. Они реагируют мгновенно лишь на то, что может угрожать их карьере.

 

 

Барин и крестьянка

Когда на прием приходит крестьянин с каким-нибудь неотложным вопросом — столоначальники дают ему от ворот поворот или тянут с ответом не то что месяцы — годы! Довелось мне однажды получать разрешение на строительство дома, на это в общем-то пустяковое дело у меня ушло около года. Для чего, скажите на милость, чиновникам понадобился снимок моего огорода со спутника? Для чего нужна топографическая съемка? Дайте «добро», и дело с концом. Нет, каждому в ножки поклонись, одну справку принеси, другую, третью. В результате все эти бумажки обошлись мне примерно в десять тысяч рублей.
А правительство потом удивляется: почему народ перестал строиться в деревне? Да потому и перестал, что устал от волокиты и бюрократии. Я так думаю, скоро крестьяне вообще переселятся в землянки. Вот развалятся окончательно дома, построенные колхозами еще при советской власти — и все, жить крестьянину будет негде.
Вспоминается стихотворение «Забытая деревня» Николая Некрасова:
У бурмистра Власа
бабушка Ненила
Починить избенку
лесу попросила.
Отвечал: нет лесу,
и не жди – не будет!
Вот приедет барин –
барин нас рассудит.

Ну, а чем дело кончилось, вы знаете. Ничем хорошим. Барину и тогда не было до крестьян никакого дела.
Вспомните, как было в советское время. Любой, кто хотел строить дом, шел в сельсовет и просто заявлял, что будет строиться. И ему тут же выдавали разрешение на строительство. Больше того — строиться помогал совхоз или любое другое предприятие, где человек трудился. В Понино, например, дома своим рабочим строили совхоз, колхоз, лесхоз, льнозавод, даже школа, и та строила дома своим учителям. Сейчас, дай Бог, построится одна, реже — две семьи примерно раз в пять лет. И на том спасибо.

 

 

Рога и копыта – в зоопарке

Складывается ощущение, что нашему государству не нужно ничего: ни молока, ни шерсти, ни шкур – ничего не принимает, а если и принимает, то за такие копейки, что проще выбросить, сгноить. Разве от хорошей жизни крестьянин выливает молоко от своей коровы ей же в кормушку? Хорошо, если кто-то держит поросят, можно поить молоком и их. Шкуры и шерсть от овец и коров выкидываем за огород, собаки потом таскают их по всей деревне.
Парадокс, платить нормальные цены за молоко государство не хочет, а сам крестьянин продавать молоко не имеет права, только попробуй начни продавать — тут же как из-под земли вырастут чиновники и начнут трясти тебя, как грушу: где лицензия, где справка от ветврача, где твоя медицинская книжка? Еще и штраф влепят на кругленькую сумму.
Раньше в Понино был молокоприемный пункт. Молоко с радостью принимали у всех желающих. И люди держали буренок буквально в каждом доме, не только колхозники, но и учителя, врачи. Нет, чем-то этот молокоприемный пункт чиновникам помешал, закрыли.
Теперь в личных хозяйствах огромного села насчитывается всего три коровы и одна лошадь — и та при больнице. От свиней, коз и овец люди тоже стараются избавляться. Держать их невыгодно. Больше скормишь, чем выручишь на мясе. Еще чуть-чуть, и домашнюю живность занесут в Красную книгу, а местным школьникам, чтобы увидеть вживую коров и лошадей, придется ездить в зоопарк.
Только вдумайтесь — сено крестьяне нынче заготавливали на сельском стадионе. И немудрено — стадион весь зарос травой да бурьяном, река мелеет, берега зарастают камышом. Колхоз и лесхоз обанкротились. Закрылись льнозавод, маслозавод, пекарня, быткомбинат, райпо, электросети. Осталось за-крыть почту, интернат и школу – и все, не будет села.

 

 

«Веселые ребята» — где вы?

Не везет деревне. Сначала ее проредила первая мироваявойна, потом гражданская, следом грянула коллективизация, потом вторая мировая. Мужиков в деревне почти не осталось. Полюбить землю можно только, работая на ней, а работать некому – молодежь бежит в город. Пока народ не начнет возвращаться в деревню, ничего путного не выйдет.
Глазовские библиотекари выпустили книгу «Глазовский район. Из прошлого в настоящее». Я прочел ее с интересом. Больше половины деревень, о которых написано в книге, уже нет в природе. Взять деревню Абагурт. В середине 1920 года в ней насчитывалось 81 хозяйство и колхоз с говорящим названием «Гигант». А к 1 января 2010 года в деревне осталось всего 28 человек. В деревне Бектыш колхоз назывался «Югыт сюрес» — светлая дорога. Люди верили в светлое будущее.
Деревня Катаевка — название колхоза «Веселые ребята». Наверное, действительно весело жили, весело работали. Но, несмотря на веселье, в 1976 году деревня исчезла.
А вот деревня Никольское. Название местного колхоза состоит всего из одной буквы — «Ю».  С удмуртского «ю» можно перевести, как «пей» и как «зерно». А вот какой из двух переводов имел в виду председатель колхоза — неизвестно.
Мне кажется, чтобы жить в деревне, необходима большая семья, так как обработка земли- это тяжелый труд, требующий много рабочих рук. Зря говорят, что красота спасет мир. По моему мнению, мир спасет работа. Работа не по принуждению, а по охоте, желанию.

 

 

Булки на деревьях

Еще одно любопытное наблюдение: с исчезновением колхозов исчезли птицы. Сейчас редко увидишь в деревне воробьев. Голуби пропали совсем. Скворцы весной пролетают мимо деревень, селятся в лесах. Почему так? Потому что раньше все эти птицы питались возле ферм и зернохранилищ.

 

Зато ворон появилось — небо темнеет, когда пролетают над головой. Виной тому — свалки.
Внук учится в четвертом классе. Спрашиваю его: «Откуда берется хлеб?» Отвечает: с поляны. Мальчик не знает слова «поле», потому что никогда его не видел. Он знает слово «лес», знает, что в лесу есть поляна, и думает, наверное, что булки на деревьях растут.
Ох, боюсь, не один он так думает, поскольку современные дети деревенской жизни не знают совсем.
А разве плохо было, когда деревенские девочки приходили на фермы помогать своим мамам, тетям, бабушкам выращивать телят? Мальчики шли на поле к отцам-трактористам, в гаражи, мастерские, приобщались к труду. А сейчас молодежь все больше разгуливает по улицам с бутылкой пива в руках и сигаретой во рту. Около школы стоят ученицы и дымят, как паровозы. И попробуй сделай им замечание. Обматерят так, что в следующий раз молча пройдешь мимо. Придумали права ребенка! Теперь даже мел с доски детям стирать нельзя – эксплуатация детского труда.
А попробуй похвали или погладь незнакомого ребенка по голове — мигом обвинят в педофилии и засадят в тюрьму. Сельские дети не знают, чем заняться после школы, по-настоящему в селе не работает ни один кружок. Мне страшно за себя, за будущее этих детей. А вам?

Автор: Леонид Кунаев.  Выражаем благодарность автору за предоставление материалов для публикации.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *