Кедровые сосны

На уроках географии учительница, и она же наш классный руководитель, рассказывала о кедровых соснах, произрастающих в Удмуртии. В Вавожском районе в двух деревнях, в Красногорском в небольшой деревне и, конечно, в Игринском – Заякинская кедровая роща.
Кедровая роща в память врезалась и отложилась.
На Печоре в заповеднике и в Сибири в тайге потом не раз приходилось и кедрачи видеть, и шишку собирать. Не колотить, а именно, как картошку, собирать.
Два года назад собрался осенью в Игру, там рукой подать до Зуры и в придорожном кафе спросил дорогу до рощи. Пока пил кофе, девушка за стойкой мне всё и рассказала:

«Не проехать, — говорит, — Вам на своей машине, грязно там». И в самом деле, в деревеньке Тюптиево машину оставил и хорошие два километра в пойме реки Лозы шёл до места. Там на взгорье среди каскада мелких прудов по зарослям черёмухи и кустами смородины угадывалась бывшая деревня Заякино.
И впечатляли стройными рядами с седыми гривами крон стоящие исполины — кедровые сосны. Не чета сибирским, на болотах растущим. Каждое дерево сегодня пронумеровано, залечено и, скорее всего, занесено в реестр. И рядом на большей площади молодёжь кедровая, недавно посаженная, тянется вверх.
В Вавожском районе уже легко. В Каменном Ключе прямо возле улицы пушистая красавица на берегу пруда.

Вторая — в бывшем саду, среди лип и одичавших яблонь, детворой любимая.

И сразу три сосны в чистом поле на месте улицы исчезнувшей деревни, что дала своё название ближнему посёлку Нюрдор-Котье.

Про осипинские сосны подробнее я наткнулся в интернете, вспомнив уроки географии.
Из Красногорского выехав, взял попутчиков до Васильевского, сына с матерью. Спрашиваю про осипинские деревья, сын невнятно отвечает, мол, слышал, но не видел. И, что высокие, мол.
Перед Васильевским – река Лекма, впадает в Чепцу. Только село проехал — водораздел. Все реки текут уже в Кильмезь. В Гаинцах теплится жизнь, трубы дымятся, скот в загонах. По зарастающему полю поднялся к Осипинцам. Красота! Дух захватывает! Пруд спокойный, тихий. Рябина рубиновым шаром наверху, тополя усталые. Дом внизу один, поросята чёрные, вьетнамские, выскочили, услышав. Конь спокойно подошёл, мягкими губами прикоснулся, с ладони кусок хлеба взял. Работник вышел, не в себе. Он просто работник.

Оглядываюсь, ничего похожего на кедровые сосны не вижу. Прошёл по склону и взгляд упал на ту рябину, что встретила меня вначале. И за ней, наконец-то, узнаю знакомые очертания. На высоком месте в окружении лиственниц, лип и тополей спрятались от взоров красавицы. В подлеске охраной, не проберёшься, тесными рядами акация.
Внутри спокойно, умиротворённо! Стоишь рядом с деревьями, ощущаешь себя песчинкой – до того они величественны!

Люди, посадившие их, имели свою цель, нам неизвестную. Каждое дерево как на подбор, что липа, что сосна, что лиственница. В обхвате по два метра с лишним. Даже рябина – никогда такой не видел – всюду кустарник-кустраником, а здесь — вполне солидное дерево с хорошим стволом.